Поэзия мужчин полна высокомерия и снисходительности. С утра прочитала заметку одного поэта о книге другого поэта, в конце которой первый поэт пишет, что второй поэт занимает метапозицию.
Этот второй поэт имеет ввиду, что всем стоит вспомнить, что мы — всего лишь приматы. Как горилла Коко, которую научили говорить на жестовом языке. Все мы — болтаемся в коммуникационных провалах
Откуда они вообще знают, что чувствовала Коко?
Я плакала, когда она умерла.
Я часто думаю о Коко. Это, конечно, очень милая и грустная история. Но ученые критикуют эксперимент, потому что о нем нет ни одной
научной статьи и следовательно — нет подтверждения тому, что Коко действительно была той, кого мы видим в роликах на Ютюбе.
Думаю о раке груди. Раздеваясь в ванной, смотрю в зеркало на свое тело:
Белое с крупными тяжелыми грудями, небольшой рыхловатый живот,
мерцают растяжки на бёдрах.
Мое тело зреет, но под ключицами — все еще не выцвела юношеская татуировка времён увлечения эзотерикой — прозрачный распахнутый лотос с коричневой сердцевиной.
Думаю о раке груди, еще не проснувшись, мну свои груди вокруг соска и жду, что где-то там, внутри волокнистой железы, есть
смертоносные сгустки. Думаю о коричневых глазах своей бабки. Как тревожно они сияли, когда она со мной говорила.
О метапозиции.
О «Троянском коне» Монник Виттиг, она допускала универсализацию опыта миноритарных групп, чтобы этот опыт попал в литературный канон.
О метапозиции. Не чувствую себя ни гориллой Коко, ни самкой бонобо. В часы дереализации вижу себя со стороны: вот сидит она на
порожке балкона и слушает, как дети вопят на площадке для игр.
Размышляю о свете. Я устала от вечного противопоставления света и тьмы. Чаще всего я думаю, что, когда зажигается свет, темнота никуда не исчезает.
Она здесь, как прозрачная пыль
В чем отличие прозы от поэзии?
В приступе утренней тревоги ничего не чувствую, кроме удушья и вспоминаю — нужно выпить «Велаксен» и «Этаперазин»
О грязном белье —
Я так устала от того, что стирка бесполезна, через два дня носки уже пахнут, а коленки на вельветовых брюках пузырятся.
До сих пор не придумали способ выглядеть опрятно и обходиться без стирки.
Смотрю на гору белья в бирюзовой икеевской коробке
И знаю, чем она пахнет:
Она пахнет кожным жиром и пылью
И на ощупь простыни кажутся влажными.
Вспоминаю сны:
Один и тот же мотив —
Я никак не могу поймать такси, чтобы уехать в аэропорт
И наконец выбраться из города детства.
О письме:
Раньше мне казалось, что каждое написанное мной стихотворение обязано как бы отменять прежнее.
Мне казалось, что текст за текстом я создаю события.
Они, как вспышки стробоскопа, освещают темную комнату, и каждая новая вспышка не помнит прежней, потому что существует в отдельной секунде и сама по себе.
Но теперь мне хочется сравнить письмо с подлеском.
Письмо это —
Мутная путаница кустарников и трав в полумраке.